Как изменился подход к оценке сомнительных сделок в 2022 году

Тема: Как изменился подход к оценке сомнительных сделок в 2022 год

Спикер: Денис Семёнов

 

I. Краткое обоснование корректировки предложенной организаторами темы. Известные события и обусловленный этим особый режим оборота, в т.ч. введенные в отношении РФ и ее лиц санкции, и ответные санкции, не имеют, во всяком случае, пока, связи с обсуждаемой проблематикой. Подходы судов к оценке сделок и иных действий на предмет их сомнительного (подозрительного) характера, менялись или оставались неизменными независимо от указанных событий. Более того, было бы крайне странным, если не сказать, опасным, если бы имелись какие-либо основания для констатации обратного.

Действительность сделок, оцениваемых в банкротстве, не зависит от военно-политической и текущей экономической конъюнктуры, подобно тому, как не зависят от нее множество иных общественных явлений и процессов, проходящих сквозь призму правоприменения (например, квалификация убийств и разбоев или применение судами правил о судьбе главной вещи и принадлежности).

II. Область оценки. Текущая практика ВС РФ в 2022 г. С начала года до конца октября. Анализ практики в подлинном смысле этого слова предполагает, конечно, изучение судебных актов, вынесенных судами всех звеньев судебной системы, а не только высшей инстанции. Но такое исследование потребовало бы несоизмеримо больших временных затрат и особой методики. Поэтому предлагаем с известной долей условности экстраполировать подход СКЭС ВС на все суды. Такой подход, пусть и следствие очевидного упрощения, не лишен логики, имея в виду роль ВС в формировании текущей судебной практики по вопросу.

III. Общая оценка исследованного материала. Поскольку деятельность современного ВС построена по принципу выборочного пересмотра отдельных дел, можно было бы ожидать формирования значительного числа новых принципиальных позиций, важных для развития права в целом и банкротного права в частности. Между тем, в действительности ВС по-прежнему рассматривает разные дела – как те, по которым считает нужным сформировать практику, так и те, где в силу тех или иных причин считает необходимым исправить банальную судебную ошибку (пример – дело о банкротстве Нефтегазстрой № А40-290989/2019, в котором высший суд отменил определение суда округа из-за того, что последнее содержало целые фрагменты, относящиеся к другому делу, см. Определение от 20 октября 2022 г. N 305-ЭС22-5171(2), или дело, в котором суды усмотрели сделку с причинением вреда в отсутствие самого вреда, поскольку должник по цессии приобрел право требования той задолженности, по которой сам же выдал ранее поручительство, и которая, кроме того, была зафиксирована в мировом соглашении, см. Определение от 1 сентября 2022 г. N 310-ЭС22-7258).

Большое число дел, рассмотренных ВС по проблеме, исключает возможность формирования развернутых правовых позиций по фундаментальным или просто важным в контексте спора вопросам – даже там, где суд формирует позицию, он ее подробно не обосновывает, во всяком случае, не анализирует иные варианты решения, доктрину, зарубежный опыт и проч.

В целом можно с некоторой осторожностью констатировать, что в 2022 г. Верховным Судом выработаны или подтверждены подходы, отвечающие интересам заинтересованных лиц, ответчиков по обособленным спорам, и тем самым предпринята попытка сделать крен в пользу стабильности оборота.

IV. Отдельные показавшиеся интересными позиции суда.

4.1.1. Необходимость учета баланса общегрупповых и личных интересов в процессе оценки сделки на предмет действительности.

В 2022 г. Верховным Судом рассмотрено несколько дел, причем часть из них с участием одного и того же кредитора, Банка «Югра», где в том или ином контексте поднят вопрос о необходимости поиска баланса интересов, с одной стороны, группы в целом, в которую входит должник, с другой – самого этого должника.

Наиболее развернутая аргументация дана судом в деле о банкротстве ООО «Матюшинская Вертикаль» (дело N А40-109097/2018), где были объединены в одно производство заявления конкурсного управляющего о признании недействительными сделками договоров залога в обеспечение кредитных обязательств иных входящих в группу должника лиц, и заявление находящегося под управлением Агентства по страхованию вкладов Банка о включении требований в реестр, как обеспеченных залогом. Суды договоры залога признали недействительными по п. 2 ст. 61.2. Закона, а Банку отказали во включении в реестр, сославшись на то, что все участники группы входили в группу и находились под контролем одного и того же лица, Банку на момент заключения обеспечительных сделок было известно о неудовлетворительном финансовом положении должника и о цели причинения вреда его кредиторам. Сделки не представляли для должника никакой экономической целесообразности и были направлены на формирование подконтрольной задолженности. 

Схожая ситуация, хотя в несколько ином контексте, сложилась по делам о банкротстве Общества «ЭкспоСервис» и Общества «Рент Эстэйт Групп» (дела N А41-39629/2019 и N А40-109791/19), по которым нижестоящие суды отказали Банку во включении требований в реестр, как обеспеченных залогом, признав обеспечительные сделки ничтожными по ст. 10, 168 ГК РФ со схожей мотивировкой, но в условиях, когда по специальным банкротным основаниям эти договоры не оспаривались.

Во всех этих случаях нижестоящие суды усмотрели элемент злоупотребления в самом факте выдачи и принятия внутригруппового обеспечения в ситуации, когда платежеспособность отдельных участников группы, должников, находится под вопросом. Тут сработала довольно давно известная логика из дела о банкротстве Общества «Вектор»: по общему правилу, при внутригрупповом займе денежные средства остаются под контролем группы лиц, в силу чего, с точки зрения нормального гражданского оборота, отсутствует необходимость использовать механизмы, позволяющие дополнительно гарантировать возврат финансирования. Поэтому в условиях заинтересованности заимодавца, заемщика и залогодателя между собой на данных лиц в деле о банкротстве возлагается обязанность раскрыть разумные мотивы совершения обеспечительной сделки. В обратном случае следует констатировать, что выбор подобной структуры внутригрупповых юридических связей позволяет создать подконтрольную фиктивную кредиторскую задолженность для последующего уменьшения процента требований независимых кредиторов при банкротстве каждого участника группы лиц (Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 28.05.2018 N 301-ЭС17-22652(1) по делу N А43-10686/2016).

Однако по рассматриваемым делам Верховный Суд состоявшиеся судебные акты отменил, направив их на новое рассмотрение. В каждом из них есть свой набор оснований к отмене, но по всем ним судом отмечено следующее: наличие у контролирующего лица экономических мотивов в совершении сделки само по себе не исцеляет ее от пороков недействительности с точки зрения критерия причинения вреда кредиторам конкретного должника. Однако помимо непосредственных персональных интересов у организации, входящей в корпоративную группу, имеется, как правило, и групповой интерес, конечной целью которого является прибыльность деятельности группы в целом. Реализация группового интереса способствует не только процветанию корпоративной группы, но в то же время и каждого ее участника, в том числе того, который, формально пренебрегая своими персональными интересами, совершил для себя (и своих кредиторов) не выгодную сделку.

Определяя баланс между общим интересом корпоративной группы и личными интересами ее участника, необходимо исходить из того, что не подлежат квалификации как незаконные те действия участника группы, которые будучи направленными на реализацию группового интереса, не стали причиной объективного банкротства такого участника.

Поскольку в рассматриваемых делах вопрос о причинах банкротства должника или не исследовался, или выводы судов вызвали сомнение у Верховного Суда, а позиция кредитора, обосновывавшего избранную структуру отношений, суд посчитал убедительной, он с указанной выше мотивировкой все их направил на новое рассмотрение.

4.1.2. Сохраняется неопределенность в вопросе о критериях разграничения общих и специальных норм о недействительности сделок при банкротстве.

В упомянутых делах о банкротстве обществ «ЭкспоСервис» и «Рент Эстэйт Групп», как уже отмечалось, действительность сделки рассматривалась сквозь призму включения кредитора в реестр. Суды отказали во включении, расценив сделки-основания требований как ничтожные.

Отменяя вынесенные по этим делам судебные акты, Верховный Суд повторил давно выработанное правило о примате специальных норм о недействительности сделок над общими, возможность применения которых допускается лишь при выходе за пределы составов, установленных  в специальных нормах (lex specialis derogat generali).

На этой основе судом сделан вывод о том, что в отсутствие выхода за предусмотренные специальными нормами составы оспоримых сделок у нижестоящих судов не имелось оснований оценивать сделки на предмет их ничтожности и отказывать на этом основании в установлении требований (и наоборот: доводы, связанные с мнимостью (ничтожностью) сделки, вполне допустимы в качестве возражений на иск о взыскании задолженности – см.  Определение от 25 апреля 2022 г. N 305-ЭС21-2752).  

По-прежнему суд не дает четких критериев разграничения общих и специальных норм, но делает оговорку -  факт заключения сделки до начала течения периодов подозрительности, предпочтительности, исключающий возможность ее оспаривания по правилам статей 61.2, 61.3 Закона о банкротстве, не является достаточным основанием для квалификации возникших отношений как ничтожных.

4.2. Новые правила определения предпочтения при оспаривании банковских операций (платежей) по ст. 61.3. и возможность эффективного опровержения презумпции осведомленности контрагента - аффилированного лица о кризисе у должника (оспаривание сделок компаний Касперской Н.И. в рамках дела о банкротстве Неклис-Банка, Определения от 12.08.2022 N 305-ЭС21-25831(8) по делу N А40-5070/2020; от 12.08.2022 N 305-ЭС21-25831(6) по делу N А40-5070/2020; от 12.08.2022 N 305-ЭС21-25831(4) по делу N А40-5070/2020;  от 12.08.2022 N 305-ЭС21-25831(9) по делу N А40-5070/2020 от 15.08.2022 г. N 305-ЭС21-25831(13) и т.п.).

В августе Верховный Суд рассмотрел несколько похожих обособленных споров в рамках дела о банкротстве кредитной организации. Конкурсный управляющий (АСВ) оспорил расходные операции (платежи) клиентов банка, совершенные в месячный период подозрительности (менее, чем за месяц до даты назначения в банке временной администрации). Детали обособленных споров, разумеется, различаются – где-то имела место покупка валюты на собственные рубли с последующим перечислением валюты на счет в иной банк, где-то перечислялись сразу рубли, но общее, что объединяет эти споры – ответчиками выступали организации, в капитале которых прямо или опосредованно участвовало лицо (Касперская Н.И.), одновременно являющееся и мажоритарным участником банка.

Суды во всех этих случаях признали оспариваемые операции недействительными сделками, сославшись на ст. 61.2, 61.3. и 189.40 Закона о банкротстве. В одном из случаев явно не применимую к рассматриваемым отношениям ст. 61.2. исключил апелляционный суд, в остальных сам Верховный Суд вынужден был объяснять, почему применительно к особенностям этих дел, когда не установлено фиктивного формирования остатков по счетам и не поставлена под сомнение действительность соответствующих договоров банковского счета, ссылка на ст. 61.2. в принципе невозможна.

Основной же практический интерес этих дел связан с выработкой судом новых правил определения предпочтения в части тех операций, что не защищены положением об обычной хозяйственной деятельности, и эффективному опровержению одной из презумпций выхода за ее пределы по
п. 5 ст. 189.40.

Если начать с последнего, то при производстве по всем спорам контролирующее банк и связанное с клиентами лицо ссылалось на ряд фактов, свидетельствующих о собственной неосведомленности о проблемах в банке. По одному из дел апелляционный суд отверг эти доводы, указав, что для применения п. 1 и 2 ст. 61.3. (для сделок, оспариваемых в месячный период подозрительности) они – добросовестность -  правового значения не имеют.

Верховный Суд не согласился с таким подходом и, отменяя состоявшиеся судебные акты, указал на необходимость проверки этих доводов ответчиков и контролирующих их лиц – в контексте предусмотренной п.п. 2 п. 5 ст. 189.40 Закона презумпции выхода сделки за пределы обычной хозяйственной деятельности (напомню, так предусмотрено, что предполагается выход за эти пределы, если клиент или получатель платежа является заинтересованным либо контролирующим лицом по отношению к кредитной организации).

Применительно же к той части операций, что не защищены правилом об обычной хозяйственной деятельности, Верховный Суд по всем делам сформулировал следующую позицию: в ситуации, когда одна расходная операция привела к предпочтительному получению (расходованию) обществом остатка по его счету, последующая операция, на основании которой на этот же счет поступила денежная сумма из внешних источников, пополнившая корреспондентский счет банка, а значит и конкурсную массу, устраняет данное предпочтение на поступившую сумму. Такой подход соответствует смыслу статьи 61.7 Закона о банкротстве, согласно которой суд может отказать в признании сделки недействительной в случае, если приобретатель по оспариваемой сделке вернул все исполненное в конкурсную массу. Сумму, полученную с предпочтением, надлежит исчислять исходя из анализа совокупности операций по списанию средств с его счета и зачислению на этот счет.

Буквально в определениях по этим спорам говорится о последующей операции поступления, что ставит вопрос о том, насколько применима эта новая позиция к случаям, когда, поступления были взаимосвязаны с расходными операциями, но предшествовали им, будучи совершены в течение периода подозрительности. Представляется, что применима. Аналогичный подход – тождество счетов. Представляется, что не важно, на тот же счет поступала сумма, или на другой.

Насколько нам известно, ранее Агентство никогда не учитывало суммы поступлений на счета клиента в месячный (или шестимесячный) периоды, и суды не задавались вопросом о взаимосвязи расходных операций и поступлений на счета клиента, хотя принципиально схожий вопрос был поднят Президиумом ВАС РФ еще в постановлении от 20 июня 2013 г.  № 4172/13 в контексте оспаривания платежей в погашение кредитной линии, и затем сразу же попал в п. 12.1. постановления Пленума № 63[1]).

4.3. Определение судьбы реституционного (восстановленного) требования по оспоренной сделке.

В 2022 г. Верховным Судом рассмотрено несколько вопросов, связанных с судьбой восстановленного и (или) реституционного требования кредитора, который сам является банкротом. Это дела о банкротстве обществ:

- Концерн РИАЛ - Определение от 27.01.2022 N 308-ЭС18-3917(3,4) по делу N А20-3223/2017;

- Энергогазинжиниринг - Определение от 28 марта 2022 г. N 304-ЭС19-9345(5);

- Ростовский электрометаллургический завод - Определение от 20 октября 2022 г. N 308-ЭС18-21050(77,82);

- Малиновская золоторудная компания  -  Определение от 3 июня 2022 г. N 303-ЭС22-164427. Это последнее дело отдельно рассматривается на конференции в контексте особенностей субординации требований аффилированного лица, в связи с чем лишь упомянуто в ряду других.

Судом рассмотрен ряд вопросов:

- в каком порядке должно предъявляться ко включению в реестр должника реституционное требование кредитора, присужденное в его пользу в деле о его собственном банкротстве вследствие признания заключенной между ним и должником сделки недействительной? – В порядке, аналогичном предусмотренному для классического восстановленного требования, то есть в течение двух месяцев с момента вступления в законную силу судебного акта о признании сделки недействительной в его собственном деле; при этом правило о понижении очередности ввиду злонамеренного характера сделки не применяется, потому что сделка опорочена в его собственном деле (определение по делу о банкротстве общества Энергоинжиниринг);

- возможно ли рассматривать такое реституционное требование в качестве требования о возврате компенсационного финансирования и, следовательно, подлежит ли оно субординации? – Возможно. То обстоятельство, что кредитор в своем деле о банкротстве считается потерпевшей стороной от сделки с целью причинения вреда, не исключает в деле о банкротстве должника квалификации его требований как требований о возврате компенсационного финансирования (определения по делам о банкротстве обществ Энергоинжиниринг, Риал, Малиновская золоторудная компания);

- влияет ли на решение вопроса о субординации восстановленного требования о возврате компенсационного финансирования нахождение самого кредитора в процедуре банкротства? – Не влияет по аналогии с разъяснениями из п. 7 Обзора практики по субординации, где описана ситуация с продажей пакета акций мажоритарным акционером;

- как применяются положения ст. 61.6 Закона и п. 27 постановления Пленума ВАС № 63 об обязанности кредитора, имеющего восстановленное требование к должнику, вернуть все полученное по сделке в конкурсную массу, в ситуации собственной несостоятельности кредитора (достаточно ли включения реституционного требования должника к нему в реестр для встречного включения в реестр к должнику)? – Недостаточно. Для включения восстановленного требования кредитора, находящегося в банкротстве, необходимо, чтобы должник фактически, причем в двухмесячный срок, получил имущество (определение по делу о банкротстве общества Ростовский электрометаллургический завод).

В целом давая оценку этим подходам, можно видеть некоторую казуистику и фрагментарность. Не покидает ощущение, что отмеченные позиции сформулированы в отсутствие сколько-нибудь стройного представления о надлежащем регулировании соответствующей проблематики. Видимо, она еще будет предметом обсуждения суда.

Спорным, например, видится фактически неустранимое для банкротящегося кредитора условие установления его восстановленного требования к должнику, во всяком случае, для тех требований, которые не пенализируются по п. 2 ст. 61.6 Закона. Равным образом, кажется натянутой позиция о возможности субординации требований кредитора-банкрота со ссылкой на п. 7 Обзора по субординации, и более, того, безотносительно использованной мотивировки, остается не ясным, почему нарушается равенство двух конкурсных масс. И, наконец, не вполне ясно, как могут уживаться статусы потерпевшего от злонамеренной сделки в одном деле и понижаемого в требовании аффилированного лица - в другом.

4.4. Требование комплексного подхода и дальнейшее развитие идеи о праве на конкурсное оспаривание (на примере обособленного спора из дела N А27-22402/2015 о банкротстве муниципального предприятия Новокузнецкого городского округа "Сибирская сбытовая компания", Определение от 26 января 2022 г. N 304-ЭС17-18149(10-14).

Кратко обстоятельства дела:

Должник являлся единой теплоснабжающей организацией на территории города Новокузнецка. Ранее до середины 2012 года аналогичные функции выполняло муниципальное предприятие "Городская тепловая компания" (далее - предприятие "ГТК"). В 2012 г. КУМИ, являющийся собственником имущества предприятия "ГТК", издал приказ об изъятии с баланса последнего тепловых сетей и сетей теплоснабжения, а затем органами местной власти было создано предприятие "ССК" (должник). Директором должника назначено то же лицо, что ранее являлось директором предприятия "ГТК".

За должником было закреплено имущество прежнего предприятия (котельные, тепловые сети, транспортные средства и т.д.).

При этом к моменту создания нового предприятия у старого сложилась задолженность перед ресурсоснабжающими организациями (ответчиками - обществами "ЕВРАЗ" и "Кузбассэнерго").

Между ресурсоснабжающими организациями и предприятием должником заключены договоры уступки прав требования, на основании которых должник выкупил у ресурсоснабжающих организаций задолженность предыдущего предприятия по номинальной стоимости.

После этого в отношении предприятия "ГТК" было возбуждено дело о банкротстве, в рамках которого требования предприятия должника, нового предприятия, как цессионария (правопреемника ресурсоснабжающих организаций) были включены в реестр. Банкротство старого предприятия завершено, оно ликвидировано.

Полагая, что соглашения об уступке прав требования, а также действия по их исполнению являются недействительными, кредиторы должника оспорили эти сделки, и суды признали их недействительными по ст. 10, 168 ГК и ст. 61.2. Закона.

Отменяя состоявшиеся по делу судебные акты и направляя дело на новое рассмотрение по целому ряду мотивов, Верховный Суд, среди прочего, затронул два интересных момента:

- решая вопрос о наличии признаков сделки с целью причинения вреда (а не по ст. 10, 168 ГК РФ) договоры цессии и действия по их исполнению нужно было оценивать не обособленно, а в контексте состоявшегося перевода деятельности на новое предприятие. Это важный момент - ВС продолжает настаивать на необходимости учета оспариваемых сделок в системе связанных с ними отношений. Впервые о необходимости учета совокупного экономического эффекта при оспаривании подозрительных сделок на примере оспаривания договора купли-продажи, с помощью которого опосредованы фактически отношения выкупного лизинга, суд сказал еще в 2017 г. (Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 23.03.2017 по делу N 307-ЭС16-3765(4,5), дело это вошло в Обзор Президиума за 2017 г.). И вот в данном деле он по сути тоже указывает, что решение вопроса как о причинении вреда кредиторам, так и о понимании такой цели на стороне ответчиков, возможно лишь с учетом комплексной оценки оспариваемых сделок, как составных частей сложного процесса перевода деятельности предприятия публичным собственником на другое лицо, когда должник, как новое лицо, реализующее функции публичного образования в сфере снабжения граждан и иных потребителей жилищно-коммунальными услугами, получил имущественный комплекс прежнего предприятия, состоящий не только из активов, но и пассивов, в частности, кредиторской задолженности перед ресурсоснабжающими компаниями;

- право на конкурсное оспаривание. Проблема не нова, а суд и ранее обращался к этому вопросу (см., например, Определение от 3 августа 2020 г. N 306-ЭС20-2155).   В данном случае суд приходит к довольно спорному выводу: содержание определения таково, что позволяет предположить, что такое право возникает у тех лиц, кто был кредитором к моменту совершения соответствующей сделки. Если же кредитор стал таковым после совершения сделки, то его интересы ею не затрагиваются, поскольку он имел возможность учесть обязательства должника, вступая с ним в отношения.

 Такая трактовка представляется весьма спорной и вряд ли будет распространена судом на иные дела.

4.5. Дело адвоката Данилова (Определение от 17 марта 2022 г. N 307-ЭС19-4636(17-19).

Суды признали по п. 2 ст. 61.2. вредоносной сделкой оплату юридической помощи в уголовном деле в отношении сотрудника должника, указав, в обоснование наличие состава, среди прочего, что, осуществляя защиту интересов работника должника, адвокат должен был обладать информацией о финансовом положении названного общества, в том числе о неисполнении им обязательств перед кредиторами, и, несмотря на это, получил от общества "ХДР" оплату за услуги, оказанные директору.

Верховный Суд с таким подходом не согласился.

Разрешение вопроса о возможности заключения независимым адвокатом договора с организацией о защите интересов ее работника в рамках уголовного дела не может обусловливаться возложением на данного адвоката такой обязанности как проверка имущественного положения организации-доверителя.

Подход, занятый судами, фактически свелся к тому, что адвокат под страхом недействительности не вправе заключать договор с организациями, находящимися в сложном финансовом положении, имеющими неисполненные обязательства. Это блокирует саму возможность надлежащего доступа к правосудию для такого рода организаций, которым впоследствии могут быть противопоставлены как преюдициальные отдельные обстоятельства, установленные в рамках уголовного дела.

В рамках этого же дела – похожий спор с адвокатами той же коллегии Волженкиным и Пугачем.

 

 

[1] В п. 12.1. этого постановления буквально указано: Таким образом, при определении размера предпочтения в части основного долга необходимо учитывать максимальный размер кредитования, которого в пределах лимита достигал заемщик, а также принимать во внимание, что выдача каждого нового транша устраняет на его сумму имевшееся к этому моменту предпочтение в части погашенного должником основного долга по иному траншу. Напротив, проценты за пользование кредитными ресурсами из различных траншей могут суммироваться судом.